В конце 2000-х  журнал huckmagazine взял интервью у участников Beastie Boys, но так и не опубликовал его. Но спустя четыре года со дня смерти Адама Яука, редакция решает выпустить материал в свет. Наш перевод великолепного чтива в трех частях.

Mike D

Как долго вы увлекаетесь серфингом?

— Еще даже двух лет нету.

И как вы начинали?

— Я начал кататься со своим другом. Вот мой старший сын, он действительно увлечен серфингом. Я полагал, что начав сейчас, то в мастерстве я буду на пару лет впереди его. Но через пару лет он собирается быть намного лучше, чем я. У меня над ним только пару лет превосходства …

Вы сейчас, прямо как крутой папаша…

— [Смеется] Точняк. Я лучше воспользовался тем, что в имею в настоящее время.

Мы смотрели интервью, на них вы и ребята …

— Подождите, прошу прощения, могу ли я вас прервать? Я должен задать вопрос. Я знаю, это немного другой формат, но у меня есть вопрос …

Да, конечно, вперед.

— Как получилось, что вы, решили опросить нас по отдельности?

Да, это имеет не много общего с тем, что я собирался спросить у вас.

— Вы испугались? Вы испугались группы.

Да, немного.

— Вы встречались с нами, нечего бояться … [смеется]

Это не так, мы не боялись, но мы видели некоторые видео и вы всегда, как бы, высмеивали журналиста. Это было очень забавно наблюдать.

— Да, это весело, но вам это не нравится.

Нет, мы любим это [Смеется]. Но мы хотели разделить вас, чтобы попытаться показать, кто стоит за группой. Когда вы, ребята, вместе вы вдруг становитесь группой, вы перестаете быть Адамом, Майком и Адамом.

— Да, да, это правда. Но то хорошее, что вы получите, когда мы собираемся вместе, так это то, что вы точно увидите бой. Такой хороший, честный бой, вы знаете? Который вы не получите будучи один на один.

Бывают иногда драки?

— Постоянно. Но это даже хорошо, это то, что держит нас счастливыми.

Но хорошо, что вы подняли этот вопрос на поверхность, нам было любопытно это узнать, потому, что вы постоянно пытаетесь подшучивать над прессой.

— Слушай, мужик, это пресса издевается над нами. Мы просто пытаемся сохранить свое достоинство. Это все.

Что вы думаете о прессе?

— С какой точки зрения? В смысле о нас или вообще?

В целом.

— Я не знаю. Это интересно, это как штука в аэропорту здесь, когда все напуганы тем, что почти случилось в Лондоне и всем этим. Все они выглядят так, как будто «О, нам нужно добраться до аэропорта за три часа и сделать это и это».

Ну, я пришел в аэропорт заранее, и это было не большим делом, ничем не примечательным. Кажется, что разрыв между тем, что в средствах массовой информации и в реальности, никогда не был больше того, как преподносят его прямо сейчас.

Что можете сказать о музыкальной прессе? Вы уже давно знакомы?

— Это сексуальный жанр. Не знаю, я думаю, что иногда они нас обожают, а иногда они нас ненавидят.

Кроме того, когда-то вы выпускали свой журнал — Grand Royal, как и ваш одноименный лейбл. Что с ними случилось?

— Оба были просто забавными вещами, которые мы хотели сделать. [С лейблом], нам удалось поставить музыку, сделанную нашими друзьями или людьми, которые вдохновляли нас, вещи, которые мы задумали, были хорошими. А с журналом, все вроде началось, потому что мы хотели сделать такой фанатский информационный журнальчик, но потом мы решили: «Эти вещи настолько сырные …»

Мы чувствовали бы себя глупо если бы писали «Дорогой фанат …» Таким образом, мы решили просто сделать журнал о том, в чем мы варимся. И  в конечном итоге состоялась большая сделка, между тем, чем бы мы хотели заниматься больше времени.

Здорово, что все так вышло, ведь для всего этого понадобилось бы намного больше времени и денег. В конце концов, этот журнал, мы просто хотели сделать его ради удовольствия, но это стало бизнесом. Оглядываясь в прошлое, если бы мы увидели, что это все превращается в большой бизнес, мы бы и сказали: «Вы знаете, что? Мы не хотим этого делать «.

И тогда вы создали Oscilloscope Laboratories.

— Да, там мы сделали все наши последние записи. Все остальное начало приходить после этого.

Было ли это попыткой погасить свою страсть к работе независимо от всех?

— Возможно. Я имею в виду то, что вероятно мы просто хотели заботится обо всем самостоятельно. Мы так делали со всеми нашими работами до этого, это продолжалось длительное время. Мы так работали и над нашими записями и клипами, даже обложками альбомов. Мы просто решили преобразовать все эти процессы в одну звукозаписывающую компанию.

Некоторое время мы работали в Лос-Анджелесе, там у нас была студия G-Son, на которой мы записали Check Your Head и Ill Communication. Но потом, когда мы вернулись сюда (в Нью-Йорк) нам нужно было место, своего рода магазин. Я не знаю, возможно некоторые группы счастливы записываться для студий и просто выпускать музыку. Но у нас все происходит по другому, как например: «Почему бы нам не попытаться договорится с этим человеком, чтобы сделать запись или чтобы этот человек снял нам видео?». Это те вещи, которыми мы любим заниматься.

Вы всегда говорили, что хотите сделать свой фильм и вот, наконец, вы его сняли. Каково было снимать » Awesome; I Fuckin’ Shot That»?

— На самом деле съемки фильма длились недолго. А вот редактирование занимает очень много времени. На монтаж ушел где-то год. Там было где-то 60 камер и около двух часов съемок, так что… Это дает вам много вариантов для монтажа. Много времени на редактирование снятого.

Как появилась такая идея?

— Яук запостил на нашей доске сообщений группы короткое видео, которое сняли на камеру мобильного телефона. Это был просто короткий клип, на нем мы просто отрабатываем свою программу на сцене. Он взял эту идею и умножил на 60. На самом деле, все это случилось достаточно быстро.

Помню, когда мы были в туре и ехали в поезде, он рассказывал нам об этой идее. Тогда мы как раз собирались играть в Нью-Йорке в течении нескольких дней. Мы решили, что было бы здорово сделать это здесь, в Madison Square Garden, ведь мы здесь росли. Таким образом, мы сняли это и через год выпустили готовое видео.

Как вы выбирали людей,  которым доверили роль операторов?

— Мы оставили объявление на нашей доске сообщений о том, что у нас будет концерт и те люди, которые уже имеют билеты могут связаться с нами для того, чтобы мы могли узнать, где они будут находится в зале. Таким образом мы выбрали людей, которые бы находились в нужных точках в зале, чтобы получить максимальный охват со всех сторон.

И что, никто не украл камеру?

— Нет! Я думал, что кто-то это обязательно сделает, может два-три человека. Думал, что они решат: «Так, круто. У меня есть видео с шоу, сейчас я пойду домой и покажу его моим друзьям». Но все вернули свои камеры. Я был приятно удивлен. Я думал, что пару человек их заберут.

Кажется вам нравится привлекать фанатов к тому, чем вы занимаетесь. Является ли это частью какого-то творческого процесса или может быть какого-то политического месседжа?

— Мы всегда думали о музыке. Мы хотим вовлечь людей. Кроме случаев, когда те начинают сосать, тогда их лучше прогнать. [смеется]

Вы как бы демократизируете свою работу таким образом…

— Как бы да. Это довольно интересная тема, я разговаривал со своим другом, который недавно вернулся из Китая. Он говорил о их экономике и о том, насколько большой Шанхай. И тогда я ему сказал: «Это все интересно, звучит довольно круто, но ведь у вас в основном капитализм, но нет никакой демократии». Тогда он повернулся и ответил: «Ты с ума сошел? Как то, что мы делаем там, отличается от того, что мы имеем здесь в США?».

Я решил, что в основном это верно. Здесь у нас капитализм, так что у нас есть свобода в выборе пути. Но на самом деле мы не имеем представительное правительство, оно не представляет людей, которые живут здесь. Оно представляет интересы крупнейших корпораций и богатых людей. Все это не отображает тех идей, которыми люди оперируют. Так, что это своего рода тоже самое, что мы имеем здесь. Это забавно, ведь мы создали себе иллюзию того, что в Китае тирания или все совсем по другому.

Как вы думаете, что вы можете сделать для того, чтобы помочь изменить положение вещей?

— Мы делаем то, что можем и надеемся, что все остальные сделают также. Я думаю, что часть проблемы кроется в средствах массовой информации о которых мы говорили ранее. Если вы спросите людей, счастливы ли они от действий правительства и чувствуют ли, что правительство представляет их, то большинство скажет нет. Они чувствуют себя настолько отстраненными от всех процессов принятия решений, что не знают, есть ли какие-то рычаги повлиять на все это.

Можно сказать, что ваш последний альбом был как манифест против Буша (альбом «To the 5 boroughs»)?

— Нет, там всего где-то 40% таких тем. Там были и дурачества, какие мы делаем обычно.

Но это было намного более критично, чем все, что вы делали раньше …

— Да, для нас это было возможно, самый прямолинейный альбом, который мы делали. Я думаю, именно поэтому люди так обеспокоились об этом.

Какие мысли на счет текущего состояния уличной и поп культуры? Многое сейчас связано с культом потребления: брендов, одежды и т.д. Вы же родом из панк рок сцены, которая своего рода противоположность всему этому.

— Ну, я помню, когда мы были в Лос-Анджелесе делая Check Your Head и Ill Communication, у нас были знакомые, которые создавали свои лейблы, но это были лейблы одежды. Создавались они такими же людьми, которые делали свои рекорд лейблы, но вместо записей они просто выпускали футболки.

По сути — это тоже самое независимое производство. Они просто хотели сделать такую вещь, без заморочек, как продать ее в Macy. Они просто делали вещи, которые хотели носить они и их друзья. Когда другие видят эти шмотки, которые им нравятся, они хотят получить их. Также было и с музыкальными хип-хоп и панк лейблами, когда они только начинали. Постепенно это все превращалось в огромный бизнес. Def Jam это огромный рекорд-лейбл, а P. Diddy продает огромное количество носков и нижнего белья …

Поразительно, не удивляет ли это вас? Я имею в виду, когда вы начинали, тогда хип-хоп был своего рода контр- культурной вещью…

— Даже не знаю… Думаю, что люди, которые начинают сейчас, имеют приблизительно те же чувства, что и раньше. Я не думаю, что это прекратится. Возможно, если бы вы спросили меня об этом 15 лет назад, я бы удивился, узнав, что эти независимые хип-хоп лейблы будут продаваться в Macy и распространяться по всему миру. Я не мог предвидеть, что такие люди как Diddy будут зарабатывать больше денег от продажи нижнего белья, чем от музыки.

Да неужели?

— [Смеется] Я не знаю наверняка, но я предполагаю, что так есть. Я акционер, я должен посмотреть на свое портфолио. [Смеется] Но я думаю, что продажа белья это одна из больших частей бизнеса для Diddy, как и одеколоны и все с этим связанное.

У вас есть дети, не так ли?

— Да, двое.

Они слушают Beastie Boys?

— Они любят «Brass Monkey». Это их любимая песня.

Они бывают на ваших концертах?

— Да, но обычно они на них засыпают.

Как так?

— Просто мы укладываем их спать. В основном это потому, что концерты начинаются поздно. Но когда они смотрят на игры Майкла Джордана и Аллена Айверсона или например на серфингиста Келли Слейтера, разве они засыпают? Нет! Но как только они идут посмотреть на нас, сразу бац! Они спят. Мы заканчиваем шоу, думая, что мы хорошо отработали, но наши дети заснули. «Окей, нам нужно работать немного больше, чтобы этого не повторилось».

Каково быть знаменитостью? Вы чувствуете себя знаменитым?

— На самом деле, нет. Я думаю, что нам действительно повезло быть в состоянии прийти сюда отыграть свою музыкальную программу и остаться в покое. Мы не большие знаменитости, мы не люди, которых другие люди узнают так легко.

Но вы огромная международная группа.

— Мы большая группа, но мы не знаменитости, понимаете о чем я говорю? Я хожу в парк со своими детьми, делать нормальные вещи, так что я не чувствую, что я потерян для всего этого.

У вас есть большое эго?

— Огромное. Вот почему мы деремся так много.

Вы должны иметь большое эго, чтобы прийти на сцену и играть, не так ли? Конечно, если  вы хотите быть одной из лучших групп в мире.

Вы все еще занимаетесь йогой?

— Да.

Как вы начали?

— Я думаю, моя жена была моим первым учителем. Иногда люди слишком много говорят о  таких вещах. Просто начни делать то, что ты собирался делать, чувак. Наблюдая за людьми, которые занимаются серфингом и живут своей жизнью, для меня это такое времяпровождение это такая же, своего рода, форма йоги.

Потому что, когда они находятся в океане, они сразу знают, где они находятся. Вы также должны быть гипер осведомлены о многих условиях вне вашего контроля, которые происходят вокруг вас. Для меня это одна из самых удивительных вещей в серфинге. У вас нет выбора: если вы не знаете о многих вещах, которые могут случится, если дела пойдут плохо. Вы не в состоянии контролировать это…

Вы записываете новый альбом сейчас, не так ли?

— Это немного сверхсекретная информация, но да, это то, что мы делаем здесь. Мы просто приезжаем сюда с удовольствием играть. Мы действительно в начале этого, вот почему это так весело.

Будет ли она сильно отличаться от того, что вы делали раньше?

— Она довольно сильно отличается, но это всегда то, что мы чувствуем, когда начинаем делать записи. Мы пытаемся сделать это или пытаемся сделать это. Это все пребывает на таком раннем этапе, что нам не стоит беспокоится о том, когда альбом должен выйти или когда нам следует ехать в тур. Это просто то, что каждый из нас делает ежедневно.

Меняется ли процесс?

— Не обязательно. Изменяются технологии, но сердце всего этого это только мы трое и только мы решаем то, что будем выпускать вместе.

Вы пишете песни вместе?

— В основном, да. Иногда один из нас приходит с идеей и показывает другим, но это совместная работа.

 

Продолжение следует…